Важные новости

Кaк eгo нaзвaть? Вeликий сoвeтский сaтирик? Чeлoвeк нa всe врeмeнa? Нo этo слишкoм пaфoснo, мoжeт ужe устaрeлo. Oн прoстo был стeндaпeрoм, вoт и всe. Oн был oдин тaкoй нa всю oгрoмную стрaну. Oн был Aртист, кaкиx мaлo. Нeт, тaкиx бoльшe прoстo далеко не существовало в природе.

Но чего такое стендапер, скажите? В честь какого праздника это сейчас стало таким модным словом сказать, понятием? Почему они что-то около много зарабатывают? Ну зачем в них такого?

Стендапер — сие исповедник на самом деле. Симпатия говорит о своем, о том, почему переживает именно он и десятая спица другой. О том, что (у)потреблять, примостилось на душе и никуда далеко не исчезает. Это его сущность, необходимая необходимость. А еще он должен непременничать талантливым.

Райкин говорил нам о Совестком Союзе, о праздник стране, в которой мы по сей день жили. Об отдельных недостатках. Кого и след простыл, он не писал самолично себе тексты, он их разыгрывал талантливо, вот и все дела. Некто был очень советским человеком, нашим в доску, неравнодушным. Безвыгодный револицонером, не диссидентом. Ему доставалось нате орехи, конечно, чиновники его боялись, гнобили, доводили до самого многочисленных инфарктов. Но его адски любил Брежнев, генеральный делопроизводитель, и защищал изо всех сил. Алло, это был Райкин.

Симпатия был порой обидчив, тянул одеяльце на себя, не указывал авторов, пусть даже Жванецкого. Порой ревновал к талантливым, таким словно Карцев и Ильченко. Да, некто был противоречивый человек, беда. Но светлый, и все на) этом месте.

И Жванецкий был стендапером, неужели конечно. Жванецкий исповедовался, (то) есть только мог он самоуправно. Говорил о своей жизни скажем, как ни один люда в СССР, а мы смеялись и плакали.

А смотри вам нынешние. Они называют себя стендаперами. Они нате канале ТНТ придумали программу «Игра» и в ближайший раз хотят сделать былой и совсем не добрый КВН. На правах говорил когда-то Костяня Эрнст: «Трахнуть старый юмор». Усилий сказать! Старый юмор неубиваем, ни с Петросяном, ни с Масляковым, ни с кем.

Они называют себя стендаперами, а ходят слухи такие глупости. Ни ума, ни смысла, Водан жесткач на потребу, неполиткоректный жесткач. Же этого нескончаемо мало, несказанно мало. Стендап — это миросозерцание на самом деле, эпизодически ты смеешься над лицом, над жизнью, над собственным бэкграундом, семьей, женой, мужем, родителями. Только смеешься сквозь слезы, без меры грустно. Вот тогда, может, чего-то получится.

«Игра» — лихие ребята, наверно, (целый) короб умеют, но не хотят, другой раз надо. Будь проще, и семя к тебе потянутся. И они стараются находиться (в присуствии) простыми, аж примитивными. А люди в зале, молодые девчонки и пацаны хохочут, животики надрывают поперед упаду, а я плююсь.

Но следом есть один ведущий, я его заметил. Маловыгодный Мартиросян, которого я уважаю, в принципе бесконечно умный, не Харламов, аспидски талантливый, но они в жюри. Они гогочут ни дать ни взять резаные. Чего гогочут, безлюдный (=малолюдный) понимаю. А есть один юнец рыжий, бородатый, в белых кроссовках, зовут его Джон Чебатков. Я видел его стендап получи Ютубе. Он сам изо города Усть-Каменогорска, изо Казахстана, там родился. И о себя этот парень все рассказал беспричинно пронзительно, так смешно, нетрадиционно. С таким чувством меры, такта, паузами, пуще чем театральными, теми самыми недоговоренностями. Вишь это мое, это выше- человек, я это понял. У него убирать та любовь и те невидимые миру мокрота. И он, возможно, наследник Райкина, кронпринц по прямой. Да, в новых исторических условиях, как-нибуд юмор перестал уже нимало быть советским, когда другая долгоденствие. Но это непреходящее. Наворачивать то, что я ищу и гляди нахожу, редко-редко. Возлюбленный не на потребу, некто другой, совсем другой.

Стендапер следует) что-то сделать быть прежде всего интересен непосредственно по себе, своей сутью, умом и сообразительностью. Своими переживаниями, иронией, во всем тем, из чего симпатия состоит.

Простите ми это старческое брюзжание. А то как же, я, как и миллионы людей, воспитан в праздник, другой стране, про которую многие сейчас забывают. Нынешние люди самочки хотят упроститься донельзя, предварительно невозможности. Хотят ржать, да что вы и больше ничего. А нас, понимающих, тех, кто именно еще не забыл, «как сие делалось в Одессе», — отчаянно убывающее меньшевик. Но хочется смеяться вот то-то и есть так и только так. Тянет вернуться к Райкину, к Жванецкому. И нисколько не потерять, не расплескать, (пере)носить это с собой. Потому сколько из этого мы состоим, да н.

Аркадию Райкину 110 — огромная циферка. Он умер уже баснословно давно, в 1987-м, а мы помним. И не приходится забывать, нет, нельзя. Она же мы получим Гариков, маловыгодный помнящих родства.